«Обитель» для спасения души

Александр Велединский расскажет пронзительную историю жизни соловецкого лагеря в 20-х годах прошлого столетия

Прославленный и признанный критиками, а главное – зрителями, отмеченный многими кинонаградами за картину «Географ глобус пропил», режиссер Александр Велединский завершает работу над исторической картиной «Обитель». Фильм снимается по заказу телеканала «Россия». В основе сценария – одноименный роман Захара Прилепина, известного реалистичным слогом и принципиальным отношением к правде жизни. Лагерь для заключенных на Соловецких островах («СЛОН – Соловецкий лагерь особого назначения», так он назывался) показан глазами простого парня Артёма Горяинова, который попал в заключение за убийство отца. Страстное желание выжить любой ценой заставляют его идти на сделки с совестью, что поначалу его не слишком беспокоит. Но постепенно, общаясь с людьми, которые остались верными себе даже в нечеловеческих условиях, он начинает переосмысливать свое существование. Слишком большой ценой Артему будет дано прозрение… Конечно, взяться за такой драматический материал мог только большой режиссер. А тем более — если этот материал отчасти он сам и инициировал… Велединский когда-то предложил Захару Прилепину написать небольшой рассказ о Соловецких лагерях, чтобы потом сделать из него сценарий. Рассказ у Захара не получился — получился  роман…

«У нас июль!»

Сцена, в которой вновь прибывших заключенных высаживают с корабля на Соловки, снимается под Санкт-Петербургом в городке Ломоносове, расположенном по соседству со знаменитым Петродворцом, на очень интересной улице – Угольной. Она продолжается дорогой, которая уходит прямо в Финский залив. Дорога, а по сторонам — вода. Справа – залив, сливающийся с небом, слева – мутноватая гладь грузового порта. А на самом краю — заброшенное здание, исписанное граффити, которое обещают со временем привести в порядок и перестроить в храм-часовню святителя Николая Чудотворца, покровителя моряков. Но пока причудливый домик так и стоит заброшенным сооружением, в котором когда-то находился пост наблюдения и связи. С утра по-питерски промозгло, ветер срывает кепки и капюшоны тех, кто «вырядился» по-пижонски. Но таких мало. Потому что тут в основном — опытные киношники: в теплых непромокаемых куртках, шапках и почти что валенках – утепленной обуви. Но и «утепленные» люди время от времени бегут к столу, где можно заварить чай или кофе. И только режиссер Александр Велединский – без шапки, в куртке нараспашку. В специальной палатке установлен монитор, через который он следит за происходящим на съемочной площадке, расположенной в метрах тридцати от него. Но эта палатка защищает от непогоды не режиссера, а технику. Время от времени Александр Алексеевич идет на «корабль», где выстроились артисты массовки — чтобы дать указания по работе в очередном кадре.

— Ребятушки, у нас июль на дворе, не мерзнем! – обращается он к артистам, которые, конечно же, порядком продрогли.

«Белые» и «блатные»

Колона «свежих» зэка – мужчины разного возраста, одетые «по моде» 20-х годов прошлого века. А так как в лагеря попадали и бывшие белые офицеры, и деревенские дебоширы, и городские блатные, то и одежда у всех — «разносословная». Но цветовая гамма – как с фотографий тех лет, и хотя они были не цветными, сразу понимаешь, что эти пиджаки, куртки, плащи – оттуда, из двадцатых. Где-то в этой обреченной на неизвестность, а скорее всего на смерть, колоне – два главных героя: Петр Афанасьев и Артем Горяинов. Их трудно различить в толпе измученных, сломанных людей, которые не до конца понимают, куда они попали. И хотя это всего лишь массовка — актеры, многие из которых на несколько секунд появятся на экранах — насколько же они колоритны и выразительны!

— Это — все питерские ребята, — рассказывает бригадир по массовке Антон Сбитенков. – Мы давно с ними работаем, знаем всех по имени. Сегодня на площадке именно они, потому что мы знаем «художественный вкус» Александра Алексеевича.

— У вас — очень спокойная обстановка даже на съемке такой многолюдной сцены: никто не кричит, не ругается, как это часто бывает…

— И мы — не строгие, и ребята — нормальные, слушаются с первого раза! – смеется Антон. – Плюс опыт. У меня уже за плечами — больше трехсот кинопроектов. Самая первая работа – «Последний бой», а крайняя, перед «Обителью» — «Бендер». А еще были «Распутин», «Матильда»… Кстати, у Алексея Учителя на «Матильде» были тысячные массовки!

— Не боитесь, что на таком холоде артисты заболеют?

— Мы бережем их: на всех — термобелье, свитера. Мы заранее предупреждаем об условиях работы. И если, не дай Бог, сегодня пойдет дождь — у нас есть два больших автобуса, где все смогут укрыться. И чай горячий всегда рядом — так что все у нас хорошо!

Как будто услышав наш разговор, Александр Велединский дает команду утеплить тех, кто замерз, пока идет перестановка декораций. И на площадку тут же приносят самую разную теплую одежду. И на плечах некоторых зека видим куртки… фельдшеров «скорой помощи»! Уж очень они теплые!

Спасибо бабушкам

Пока шла репетиция прохода заключенных с корабля на остров, поговорили с художником по костюмам Владимиром Купцовым, которому в этом проекте есть, где развернуться.

— Владимир, почти у каждого артиста массовки в руках — чемодан явно столетнего возраста и очень уж старые холщовые мешки. Откуда этот реквизит?

— Что-то взяли в аренду на «Ленфильме», что-то покупали на блошиных рынках, в антикварках. Есть здесь и новые вещи, но вы их не «опознаете», потому что предварительно они «фактурятся» — то есть, состариваются.

— На всех артистах — очень колоритные одежды. И фасон, и ткань – явно еще тех времен. Это все тоже с блошиных рынков?

— Актеров обшивали. Есть что-то и из прокатных костюмов, но их — меньшая часть, потому что в целом очень большой «гардероб» нам был нужен. Поэтому большую часть костюмов шили из современных тканей, а потом уже «фактурили» их.

— Но тут же еще и расцветки очень узнаваемые: советские, приглушенные, практически серые… Ткани с какого-то еще советского склада, наверное?

— Ткани покупали на фабрике в Белоруссии. Их производят в Минске. Они действительно похожи на ткани, которые производили в СССР — по фактуре, рисунку. Для нас это находка.

— А с чего вообще начинается работа художника по костюмам на конкретном кинопроекте?

— Как и у всех – со сценария, сбора кинематографического материала. Ищем картинки, фотографии нужной эпохи. Если это военный костюм — ищем документы, регламентирующие форму одежды, советуемся с военным консультантами. Для меня стало открытием, что в 20-е годы еще не были придуманы «ватники», телогрейки — они появятся позже, как «униформа» заключенных. А в те годы люди находились в тюрьме в своей одежде, в которой их доставили и какую они могли взять с собой. Сегодня как раз мы снимаем сцену доставки осужденных на Соловки. При этом режиссер просил с самого начала, чтобы это было максимально фактурно. Поэтому использовали весь спектр фактур тканей – и вязаных, шерстяных, и гладких. Весь трикотаж на актерах – это  ручная работа, бабушки вязали  на заказ. У нас была прекрасная ассистент из Минска, и она нам очень помогла: бабушки из Минска связали огромное количество вещей!..